– Сожги медальон. Посмотрим, как он отреагирует на огонь вне донума.

– Я… – запнулся наследник, пряча глаза. Кажется, Айя даже под страхом смерти не открыла Глубине его секрет.

Молчание было мучительным, и с каждой его секундой надзиратель принцессы все больше верил своим убеждениям. У Айи не было друзей, и даже Джонас, на чью сторону она становилась без расспросов, не спешил ей помочь.

Драконий наследник боялся поднять глаза. Лица охранника он, хвала Санкти, в темноте не различал. Джонас плохо знал этого человека, хотя Долор уже два года служил принцессе. Охранника Айи окружал ворох слухов; много говорили и о силе в его руках. Джонас нервно сглотнул, на секунду представив, как Долор обернет свой дар против него, если он откажется.

– Принцесса запретила мне выдавать вас. Я сидел здесь, наблюдая, как она иссыхает без магии. Без моего вмешательства Айя уже оказалась бы выше драконьих звезд, а ты еще раздумываешь?! – Глубина навис над юношей, готовый силой заставить его использовать огненный дар. И плевать на гнев целого драконьего рода, если они выращивают таких трусов.

Глухой рык прервал стремящийся в пропасть жизненный путь Джонаса, и выход, родившись в голове подобно молнии, озарил его отчаянную голову.

– Лацерна! – облегченно вскрикнул наследник, потянувшись к своей защитнице. О том, что она в комнате, Джонас напрочь забыл. Дракониха, продираясь сквозь Навязанный сон, по-собачьи потрусила головой, миг спустя оказавшись зажатой в объятиях своего хозяина.

– Моя магия слаба, но сила Лацерны – нет! Она может разрушить весь донум, а медальон без сердца не сравнится с силой Анте, ты сам сказал, – протараторил Джонас, поднося недовольную пробуждением защитницу к амулету. Она повела носом и тут же вырвалась из рук юноши, издав хриплый рев. В янтарных глазах Лацерны, которые в темноте казались огоньками свечей, читалась настороженность, и Джонас поубавил возбуждение в голосе:

– Жаль, что до Представления мы не обратили на твой рев никакого внимания. Прошу, сожги амулет!

Уговаривать Лацерну не пришлось. Своего хозяина она понимала с полуслова, а одной мольбы в его голосе вполне хватило бы, чтобы спалить не только амулет, но и сам донум.

Глубина присел рядом с Айей, накрыв пальцами ее запястье, пока пламя из драконьей пасти проворно расправлялось с источником их бед. Медальон таял, словно зефир в огне. Неожиданно в голове охранника возникла мысль, что они могут ошибаться. Но поворачивать назад было поздно.

Поток огня прекратился, и Лацерна издала победный клич, причмокнув губами. От артефакта не осталось и следа. Джонас наклонился к Айе, желая проверить ее состояние, и тут же растерянно ойкнул. Глаза принцессы были широко открыты, а рот замер в немом крике.

Глубина, положив руку на затылок подопечной, медленно приподнял ее голову, и дыхание принцессы опалило его кожу.

– Все закончилось, – сообщил он, видя, что Айя очнулась. Однако душа ее, как показалось стражу, была еще не с ними.

Интересно, где пряталось сознание девушки с тех пор, как она перестала отзываться на свое имя? Внушал ли другой мир страх или причиной немого крика, застывшего на губах принцессы, стало то, что ее вырвали оттуда?

Джонас, не дожидаясь слов, аккуратно обнял подругу, бормоча извинения. Лацерна, довольная собой, подползла ближе и улеглась на ноги Айи. «Словно кошка придавила мышь лапой», – мысленно сострил Глубина и сам поразился тому, как быстро произошедшее для него уже стало прошлым. Он потянул носом, ощущая, как воздух наполняет легкие, растворяя напряжение. Стоило расслабиться. За один спокойный вздох ничего не успеет произойти.

Айя же считала иначе. За тот последний вздох на грани жизни и смерти ее мир изменился. Принцесса чувствовала, как сдвинулась с места стрелка ее компаса жизни. Лацерна, грея своим телом ее замерзшие ноги, не сводила с девушки осознанного взгляда. Дракониха была довольна.

* * *

Дверь донума закрылась очень тихо.

– Спасибо, – пробормотала в пустоту Айя, уверенная, что зал щадит ее гудящую от боли голову, по которой последние пару часов, похоже, топтались все защитники Медведей.

Принцесса, не испытывая и малейшего воодушевления, села прямо на пол у Гласа Владык. Путь от комнаты, где она едва не простилась с жизнью, до зала отнял последние силы. В ушах еще звенел голос матери за минуту до Представления: орлиная королева не собиралась отчитывать дочь при других, но ее острое «Поговорим позже» сулило принцессе познание всей глубины стыда в ближайшее время. Мать была разгневана, ведь Айя пропустила свою очередь, и после Джонаса в донум зашел Мейсон. Принцесса знала, что, не ровен час, ее нарекут самой несобранной наследницей в этом году. Вдобавок к прочим «титулам».

– Поговорим? – Айя подняла голову к матовому шару. Если верить древним историям, то в нем хранилось перо создателя, способное тысячи лет удерживать магию. Принцессе сложно было воспринимать шар как бездушный предмет, пусть даже в его природе до конца не разобрался ни один служитель Санкти. Она представляла Анте чем-то вроде Владыки, но куда более человечным и близким, нежели настоящие Санкти.

Айя верила, что шар может слышать; надеялась, что он поймет и передаст Владыкам все, что она собиралась сказать.

Девушка протянула руку и коснулась стеклянного тела. Определитель, Судья, Вечный Взор, безразличный Анте – как только не называли Глас те, кто не удостоился чести быть избранным им. Принцесса никогда не проклинала шар за проигрыш – хотя бы потому, что выигрывала каждое Представление, в котором участвовала с пятнадцати лет. Мало кто удивлялся ее завидным успехам, ведь все участники Представления задолго до его начала знали, кто станет победителем.

– Тебе сегодня досталось, да? – спросила девушка, мягко скользя пальцами по холодной поверхности. Она обращалась к шару словно к старому другу. – Мой огонь уже внутри тебя – думаю, ты удивился. Я никогда не обрушивала столько силы на твое тело. Тем более через чужие руки. Но ты сразу уличил Джонаса в обмане, да?

Пальцы принцессы замерли.

– Способен распознать малое, но не видишь большего. Как бы ни старались Владыки, времена, когда их Глас мог выбирать, давно прошли.

Скинув туфли с усталых ступней, Айя поднялась на ноги, чувствуя, как меняется почва под ее ногами. Внутри донума цвели иллюзии. Комната виделась принцессе частицей леса: под ногами пружинил грунт, а над головой, за ажурной тенью листвы, в небе сияли звезды. Внутри анимы правила ночь – благодатное время для вора и лжеца, который хочет поведать свои тайны.

Наследница Орлов покрепче вцепилась руками в шар, словно Глас мог выбить опору из-под ног. Айя хотела закончить начатое. Анте был единственной связью с Владыками, наиболее доступной возможностью получить от них ответ, пусть везло далеко не каждому из тех, кто осмеливался задавать вопросы.

Принцесса сделала глубокий вдох.

– Ты решаешь, кто достойнее, но еще раньше за тебя решают, кто будет самым сильным в назначенный день. Все наследники, кроме одного, накануне Представления отдают большую часть своей магии защитникам. Они заходят в донум ослабленными, атакуют едва ли в половину своих возможностей. Ты сравниваешь силы и легко определяешь победителя, не догадываясь, что его имя король назвал еще до Представления. Таким образом моя семья год за годом выигрывает Представления и правит уже столетие. До этого короны на своих головах несли Драконы, еще с тех времен, когда школа открыла двери первым ученикам. Куницы и Медведи едва помнят имена своих королей – их было настолько мало, что и правлением это назвать нельзя. Как Владыки позволяют подобный обман? Где их гнев? Либо им действительно все равно, кто правит от их имени, либо они давно отвернулись от нас. Либо… – Айя запнулась, – Санкти очень заняты сокрытием того, что я увидела.